Клятва графа Калиостро - Страница 65

- Вера, как вы можете?! Фотография... оцифровка... лучше убейте меня сразу!

- А это идея, - оценила Крамолова. – Пристрели беднягу, чтоб не мучился. Пока не отпустило. Потом больно будет. Тигра, меня не отпускает! Тигра? Ти-и-игра-а!

Некстати вспомнив ту картинку из Интернета, подавила гнусное хихиканье.

- Хорошо, я приеду, - пожалела беднягу. – Диктуйте адрес.

Ехать было совсем не далеко. Так недалеко, что можно даже пройтись пешком. Тем более, я уже пообедала. Проверю только, чем занимаются молодые и перспективные...

- Только ты, Соболева, которая по счастливой случайности Воропаева, можешь завести поклонника, искупавшись при нем в луже, - ехидно заметила начальница.

- Я не купалась. Это он меня искупал.

Истинная правда. С Вэ-Вэ Романычевым-Злободневным, тем самым художником, чей алый фрегат украшал комнату отдыха Маргариты, я познакомилась неделю назад при весьма удручающих обстоятельствах. Мчась на всей скорости, точно под капотом его авто завалялся реактивный двигатель, он с головы до ног окатил меня из лужи. Так ладно бы просто окатил! Невелика беда, зашла бы в первый попавшийся подъезд и высушилась. Но благородный рыцарь вернулся и стал умолять о прощении, не дав ни подъезд найти, ни домой вернуться. На предложение купить мне новую одежду отреагировала челюстью. Отвисшей совсем уж неприлично. Не знаю, как другие, а я в таких случаях бегу быстрее и дальше. Вариантов личности «рыцаря» обычно три: маньяк, аферист или псих-миллионер, причем, третьей личности стоит остерегаться даже больше, чем первых двух.

Бегству помешало: «О, боже мой! Я вас нашел!» из уст маньяка. То есть, сначала помешало, затем поспособствовало, но «принц» вцепился в меня обеими руками. От ядреного проклятья вусмерть испуганной недо-ведьмы его спасло благоговейное: «Я должен вас нарисовать! Прямо сейчас, немедленно, пока вы не перестали быть такой».

- Какой? - спросила я, сумев взять себя в руки и избавиться от чужих рук.

- У вас глаза счастливой женщины. Боже, как мне повезло! - ответил этот ненормальный, сияя, как концертный костюм Киркорова в лучах прожекторов.

Маньяк оказался художником. Он продемонстрировал мне паспорт, удостоверение («настоящие», - заверили магия с аурой) и потянул в кафе. Такие мелочи жизни как работа и мокрая одежда творческих людей не заботят, я сразу это поняла.

Не тратя времени даром, Виктор принялся за наброски. Пока я, смирившаяся с неизбежным, пила горячий чай и украдкой сводила пятна с пальто, мне успели поведать о серии картин под трендовым названием «Оттенки женского счастья». В коллекции Злободневного уже были «Когда-то счастливая женщина», «Женщина, счастливая по выходным», «Женщина в поисках счастья». «Женщина, уверенная в своем счастье» - в роли последней «Женщины» выступала, как ни странно, Марго, – и многие другие. Фотографий творец не признавал, зато любезно набросал с десяток эскизов в альбоме. Мне предложили, не много не мало, стать венцом этой массовой счастливости, а именно «Счастливой женщиной».

От сомнительной радости отказалась. Не умею позировать, не позирую первым встречным, да и муж не поймет. Даже зная маленькую тайну живописца, не проникнется. Пришлось «принцу» довольствоваться тем, что урвал – набросками и созерцанием моих счастливых глаз – нет, он точно ненормальный! – в течение аж двадцати минут.

До сегодняшнего дня Романычев не беспокоил, но, видимо, радость привалила. И придавила. Пойду спасать.

- Воропаев гудеть не будет? – из вредности уточнила Марья Васильевна.

- Нет. Есть, по меньшей мере, одна причина. Женщины интересуют Виктора Владимировича сугубо в художественно-счастливом смысле. Он гомосексуалист, – пояснила я смущенно.

Главврач захохотала совсем уж неприлично.

- Ой, всё! Соболева, ты везучий человек. Единственный законный повод наставить рога мужу, и тот... нетрадиционной... ориентации! Слушай, мне даже уходить расхотелось, - она шмыгнула носом. – Такой шанс над Воропаевым постебаться... За две недели насладиться не успею.

Романычев и его предпочтения резво упрыгали на второй план.

- Вы уходите?!

- Ага, - Крамолова булькнула чаем. – Не скрывай своей радости. Скоро вам пришлют другую ведьму, но она уже не будет такой милой. Второй меня им всё равно не найти.

- А... почему вы уходите?

- Официально – за взятки, - она подмигнула мне голубым глазом, - неофициально – на пенсию. Но, ты же знаешь, смещать главного врача просто так неинтересно, поэтому за взятки. Может, в кои-то веки к ответственности призовут, хоть какое-то развлечение. Надоели вы мне, хочу в Европу. Хочу моря, солнца и страстного секса на каком-нибудь Playa de la Arena (песчаный пляж на Канарских островах – прим. автора). Лева обещал со всем этим помочь, так что, думаю, проблем не возникнет. Ты рада?

- Не знаю, - ответила честно. – В смысле, что у вас всё хорошо – рада, конечно, но... нам будет вас не хватать. Кого бы ни прислали взамен.

Зато теперь понятно, с какой радости меня пригласили на торт.

- Дипломат доморощенный, - вздохнула начальница. – Ты ешь, ешь, хвалить нетрадиционные шедевры – дело непростое. Слушай, пока ты не ушла и я не забыла: каково оно, бремя? Сильно тяготит? Если не сильно, то не обольщайся. Скоро начнет.

Я непонимающе моргнула. О каком бремени речь?

- Да ну, - она уставилась на меня. Ухмыльнулась. – Не в курсе, что ли? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Терпеть не могу полунамеки и наводящие вопросы! Тем более, от Крамоловой. Как с января невзлюбила, так до сих пор не люблю.